Крутецкая Лидия Иннокентьевна

Она умна и красива. Она обаятельна и артистична. В разговор с легкостью вплетает строфы поэм Лермонтова и стихов Есенина, в тему может рассказать веселый анекдот. Лидии Крутецкой 12 марта исполнится 94 года, и я в них не верю.

Вся ее жизнь неразрывно связана с Хабаровским медицинским университетом: поступила - тогда еще в институт, окончила, пошла работать на кафедру, защитила кандидатскую... Отсюда и ушла на пенсию. Когда рассказывает о своем "меде", оживают высохшие странички времени, наполняются ее любовью и преданностью. Есть такие люди - хранители истории.

Забайкальская девчонка стала студент­кой хабаровского вуза в 1944 году. В те времена поступить в медицинский означало одно: быть готовым завтра идти на войну. Она была готова.

- Единственный корпус института находился в старом здании напротив кинотеатра "Гигант", - рассказывает Крутецкая. - Под общежитие в этом же корпусе были выделены три помещения на четвертом этаже. 30 кроватей в комнате, спали по двое. Это уж спустя год наш директор Александр Михайлович Дыхно "выбил" для студентов два этажа в здании через дорогу. Вот там совсем вольготно стало - в комнате жили всего по семь человек.

Лекции у всех пяти курсов проходили в двух холодных залах: угля в институтской кочегарке катастрофически не хватало. Топливо находили сами.

- Мы в октябре вылавливали бревна из ледяного Амура - они приплывали с верховий реки. Профессор Дыхно в высоких резиновых сапогах с багром в руках подталкивал их к нам, а мы выкатывали из воды на берег. После этой изнурительной работы он вел нас в студенческую столовку и кормил за свой счет дополнительным ужином - похлебкой из соленой селедки с соей, - вспоминает Лидия Иннокентьевна и вдруг лукаво улыбается. - Как же мы все были влюблены в него! Высокий, красивый, умный. Казалось - позови он нас в бой, пойдем не раздумывая!

400 граммов хлеба в день и столько же сахара в месяц на продовольственную карточку, в столовой суп из мерзлой и гнилой картошки, зеленого капустного листа… Магазин был близко, через дорогу, но полученный хлеб никогда не удавалось донести до института: пока бежали, съедался сам собой. Спасал участок земли, выделенный вузу в годы войны. Сажали картошку, капусту и репу. Потом вечно "подкапывали": когда приходило время собирать урожай, оказывалось, что осталось-то его совсем немного…

Не хватало учебников, да что там, их практически и не было. За единичными экземплярами - очередь с раннего утра, дежурный библиотекарь работал до двух ночи. В таких условиях пропуск лекции становился катастрофой, посещаемость была стопроцентная.

Недоставало и необходимых лабораторных животных, разве что мышей в банках держали да лягушек. Зато была старенькая лошадка - и донором для изготовления сыворотки служила, и "поля" институтские вспахивала.

- Анатомию учили на пятерку: мы знали, что потом на фронте нам это ой как понадобится, - улыбается Крутецкая. - Но самое главное - были блестящие преподаватели. Мы, студенты тех лет, под звездочкой родились. Нас обучали репрессированные еврейские ученые, выселенные из Москвы и Ленинграда. Многие из них - с мировыми именами, званиями, огромным опытом. Потом уже, с 1947 года, как начали их реабилитировать, они стали уезжать, возвращаться домой.

С первого курса студенты работали в эвакогоспиталях. На Дальний Восток привозили самых тяжелых раненых, с ампутированными конечностями.

- Не могу без слез вспоминать своего первого "подшефного", - медленно произносит Лидия Иннокентьевна. - Захожу в палату - а там лежит он. Без рук, без ног, одно туловище и вот такие огромные голубые глаза. Совсем седой мальчик Юра. Был минером... И вот начались мои дежурства. Лекция заканчивается, я бегу к нему. Накормлю, напою, умою, перестелю. На подушке чуть подниму. И читаем, читаем, читаем книги. Он меня все сестреночкой звал... Прошли годы. Ехала я в Кисловодск в отпуск на поезде Хабаровск - Москва. Обратила внимание, что дверь в соседское купе всегда завешена простыней. И вот стучится ко мне женщина и говорит: "Зайдите к нам, пожалуйста". Ну, думаю, кто-то заболел, бегу. Открываю шторку - а оттуда: "Сестренка Лида!" Я ему: "Юра, как же ты меня узнал?" По голосу… Его везли на протезирование в Свердловск. Запомнила то, что он мне тогда сказал: "Я из горизонтального положения еще перейду в вертикальное". Больше я его не встречала. Но он у меня всегда в душе…

Прифронтовая территория

В начале 1941 года в Хабаровском крае было подготовлено и развернуто 25 эвакогоспиталей на 8,1 тысячи коек. Под них отвели 66 зданий: 44 школы, 13 учреждений и организаций, девять жилых домов. В те годы регион считался прифронтовой полосой, а Хабаровск - прифронтовым городом: в Маньчжурии у наших границ держала миллионную армию Япония. Раненые бойцы стали поступать в эвакогоспитали еще в 1938 году после боев с японцами у озера Хасан и - год спустя - после сражения у реки Халхин-Гол. У истоков создания этих учреждений в Хабаровске стоял профессор мединститута Михаил Ахутин, в дальнейшем ставший главным хирургом Брянского, 2-го Прибалтийского и 1-го Украинского фронтов. Главным хирургом эвакогоспиталей Хабаровского края был назначен профессор мединститута Александр Дыхно. В них работали и остальные сотрудники вуза, так как с началом призыва на фронт врачей в городе осталось совсем мало.

Источник: Интернет-портал «Российской газеты»